Сергей Трахименок - Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы]
— Отчасти да, — сказал Кондратьев, — но не это главное. Трубоклады торопились еще и потому, что боялись, как бы строительство трубы не было остановлено.
— Почему?
— Труба эта никому не нужна: ни будущей станции, ни тем более настоящей. Дешевле было бы заморозить это строительство уже сейчас. Но трубу достроят. Достроят и получат премиальные за ввод.
— Что, опять строительство не с того конца? — попробовал прояснить для себя ситуацию Федя.
— Не только, — ответил Кондратьев, — все дело в нашей офигенной неразворотливости. Большие начальники в Москве сдали в концессию иностранцам несколько нефтяных скважин на Севере. Концессионеры начинают тянуть ветку до ближайшей железнодорожной станции. Ветка эта пройдет через Каминск. Создается возможность кормить станцию не углем, а попутным газом. А для него такая огромная труба не нужна: ее назначение не столько в том, чтобы создать хорошую тягу, сколько в том, чтобы выбросить подальше от города по розе ветров золу… Так что куда ни кинь — тупик, да такой, что не знаешь, как из него выбраться.
— Да-а, — произнес Федя, — удивительно…
Убить деньги и труд на объект, который никому не нужен…
— А меня это не удивляет, — сказал Кондратьев, — все объекты строятся либо так, либо почти так. Средства вкладываются, освоение идет, а сами объекты за время строительства морально устаревают. Мы с вами о вредительстве говорили, так вот ни один вредитель не причинит столько вреда, сколько наши плановики, да и те, кто эти планы выполняет и перевыполняет.
— Абсурд, — сказал Федя.
— Да, — согласился Кондратьев, — и я как специалист понимаю, что это — абсурд, но сделать ничего не могу, я вынужден бежать в упряжке вместе со всеми… Другое дело, если бы я стал, к примеру, начальником строительства, как Шариф Шафутдинович. Кстати, он предложил мне временно исполнять обязанности главного инженера.
— А вы? — спросил Федя, едва скрыв чувство удовлетворения, какое возникает у гарпунера, бросавшего гарпун наугад в мутную воду, но попавшего в цель стопроцентно.
— Я думаю согласиться.
— Здесь есть несколько подводных камней… — начал Федя.
— Я их знаю… Знаю, что Шариф Шафутдинович оставляет после себя хороших специалистов, а им не везет… Но не везет им не потому, что он их подставляет. Дело вовсе не в нем, а в системе. Я думаю, что меня минет чаша сия: я знаю, на что иду, — это во-первых, и, во-вторых, сейчас другие времена…
Услышав это, Федя еще раз убедился, что Кондратьев чем-то похож на него. И сам Внучек после второй беседы с Даниловым готов был броситься вперед и выиграть, потому что осознавал свой выбор и считал, что наступили другие времена. Правда, потом он прозрел и стал с удивлением замечать, что такой ключ к дверям успеха не подходит, что в общем хоре абсурда, с одной стороны, и голого прагматизма — с другой, голоса романтиков звучат чуждо, и получается, что они идут не в ногу со всеми и жизнь, как старшина, ведущий роту, строго наказывает их.
Всего этого Федя Кондратьеву не сказал: а вдруг тому повезет, дай-то Бог…
— Значит, Хуснутдинов готов ехать на новую стройку?
— Нет, — ответит Кондратьев, — новой стройки ему не видать… Нет такой стройки… Ввод новых объектов по сравнению с застойными временами катастрофически падает. Да и поддержки той, что была у него, теперь нет… Он хочет уйти в какое-нибудь маленькое, но постоянное строительное управление, где-нибудь в Крыму, и на нем дожить последние предпенсионные годы… Сделать что-нибудь здесь он уже не сможет, а у меня есть задумки, как это болото расшевелить и сдать первый энергоблок…
И он начал с жаром объяснять, как он это может сделать, а Федя подумал, что Кондратьев все-таки энергичнее и практичнее его и, наверное, своего добьется, да и преимущество у него перед Федей: Федя покупал свою будущую профессию как кота в мешке, а Кондратьев знает ее досконально.
8
— Так-так, — сказал шеф, выслушав Федино сообщение о причинах ЧП на станции и о том, что гордость Хуснутдинова — двухсотметровая труба, в строительство которой вбухано несколько миллионов, — никому не нужна, — молодец, пиши информацию в управление, а я позвоню в отдел по защите экономики: они такую информацию с руками отхватят…
Федя ушел в свой кабинет, уселся за стол, быстро набросал на чистом листе атрибуты адресата и обычное вступление: «Нами в ходе оперативных мероприятий по расследованию факта гибели рабочих на…» — после чего надолго задумался.
С час бился он над черновиком, а когда написал первый его вариант и хотел пойти к шефу на согласование, дверь отворилась и на пороге показался сам шеф.
— Написал? — спросил Карнаухов.
— Да, — ответил Федя. — Надо…
— Ничего не надо, — сказал шеф.
— Почему? — не понял Внучек.
— Потому что в управе наша информация никому не нужна.
— Как не нужна? Да раньше…
— Начальник отдела говорит, что она — мелочь по сравнению с тем вселенским бардаком, который сейчас царит везде.
— И что из этого следует?
— Из этого следует, что не стоит писать эту информацию, раз она и управе не нужна.
— Да я не об информации, а о бардаке… Значит, если везде бардак большой, то наша мелочь вроде никого и не интересует? Так?
— Выходит, так.
— Ага, так, значит, а ведь все мы прекрасно понимаем, что большой бардак, большой беспорядок состоят из мелких, таких, как наш…
— Все-все, Федор Степанович, — замахал руками шеф, — я в таких дискуссиях не участвую, я — человек военный, мне сказали, что информация не нужна, значит, так и есть. И разговор окончен. Да, кстати, Надеин звонил, просил с ним связаться.
Шеф закрыл за собой дверь, а Федя разорвал черновик, сунул обрывки в мешок, в котором хранились материалы, предназначенные для уничтожения, и пошел вслед за начальником.
Он набрал номер телефона Надеина и услышал булькающий голос друга. Хотя сейчас Серегу Надеина трудно назвать другом. Он хоть и не начальник Внучека, но все же инспектор — сотрудник, следящий за грехами других сотрудников, контрразведка в контрразведке — говорили об инспекторах в управлении.
Должности инспекторов всегда занимали старые сотрудники, которые, как шутили опера, и сами по себе, и в силу преклонного возраста уже не могли совершить больших грехов. В истории Н-ского управления это был первый случай, когда относительно молодой человек и даже не начальник отделения стал инспектором. Конечно, после назначения Надеина многие стали гадать, кто же тот человек, который своей волосатой толчковой лапой двигает Серегу по служебной лестнице. Но волосатой руки у Сереги не было, и здесь, наверное, прав Кондратьев, наступили другие времена, и такие способные парни, как Надеин, стали оцениваться по заслугам. В том, что Серега именно так и оценен, Федя не сомневался: он целый год жил с ним в одной комнате на Высших курсах и знал его лучше, чем кто-либо другой.
— Как делишки? — спросил Серега после обычных приветствий.
— Нормально, — ответил Федя, — как у картошки…
— Что это значит?
— …если за зиму не съедят, то весной посадят, знать надо, товарищ инспектор.
Шеф, не желая присутствовать при их разговоре, ушел к секретарше, однако дверь не прикрыл.
— Как с квартирой?
— Никак.
— Так, может быть, не стоило уезжать из Н-ска?
— Может, и не стоило.
— Ну ты носа не вешай… Я к вам в командировку должен приехать… начальство запланировало. Там и поговорим, а до этого, может, мне поговорить с кем-нибудь из маленьких начальников, чтобы тебя к себе взяли?
— Взять не вопрос, — сказал Федя. — Кем заменить… если только желающие появятся…
— Желающих нет, — резко ответил Серега, — а вот нежелающие — есть, но об этом при встрече, лады?
— Лады… Тебе что-нибудь нужно? — спросил Федя для приличия.
— Да. Как у вас с продуктами?
«…твою, — почти выругался про себя Федя, — не успел инспектором стать, а уже спрашивает, как с продуктами».
Все приезжающие в «село» из Н-ска считали своим долгом увезти оттуда что-нибудь съестное.
— Что тебя интересует?
— Да… понимаешь, — сказал Серега, словно извиняясь, — жена заколебала, говорит, будешь в Каминске, купи мяска ко дню рождения…
— Ладно, — сказал Федя, — приезжай, что-нибудь придумаем…
В трубке послышался щелчок и «отбойные» гудки. Федя пошел из кабинета начальника, думая, что у управленцев сложилось мнение, будто работа «на селе» не бей лежачего, и что «они там ни хрена не делают», и что «они живут лучше нас» — отсюда вытекало следующее: каждый проверяющий или приезжающий, будь то начальник отраслевого отдела или связист, проводящий очередную профилактику линии оперсвязи, стараются что-нибудь урвать — то мяска, то ягод на варенье летом, то еще что-нибудь. Им кажется, что все, что продается или потребляется «на селе», дешевле, лучше и легче достается. На самом же деле все не так, и легкость приобретения продуктов для приезжих объясняется тем, что все заботы по покупке, хранению и доставке берут на себя коллеги из «села». И чаше всего, если покупка не очень дорогая, она «презентуется» приезжим. Так просто открывается этот бездонный ларчик. Ничего не поделаешь — в чужих руках ватрушка всегда вкуснее…
